Неточные совпадения
Гносеологический гамлетизм с самого начала предполагает познание отсеченным от цельной жизни духа, субъект оторванным от
объекта и ему противоположным,
мышление выделенным из бытия и где-то вне его помещенным.
И в этой постановке проблемы субъект уже оторван от
объекта,
мышление уже берется отвлеченно от жизни бытия.
Само разделение на субъект и
объект, из которого вырастает гносеологическая проблема, само аналитическое нахождение в субъекте различных формальных категорий есть уже результат рационалистической отвлеченности, неорганичности
мышления, болезненной разобщенности с живым бытием.
Гносеология обычно формулирует свою проблему так: отношение
мышления к бытию, познающего субъекта к познаваемому
объекту.
В основе
мышления и в основе бытия лежит тот же Логос, Логос — субъект и
объект, тождество субъекта и
объекта.
Знание потому есть жизнь самого бытия, и потому в самом бытии происходит то, что происходит в знании, потому так, что в познающем субъекте и в познаваемом
объекте, в
мышлении и в бытии живет и действует тот же универсальный разум, Логос — начало божественное, возвышающееся над противоположностями.
Вне церковного опыта субъект и
объект неизбежно остаются разорванными, разделенными и
мышлением не могут быть воссоединены.
Субъект искал
объекта, а нашел лишь самого себя в формальной своей бессодержательности,
мышление устремлялось к бытию, а погрузилось лишь в свои собственные состояния, знание обращалось к живому, а находило мертвое, опосредственное.
Отношение познающего субъекта к познаваемому
объекту есть отношение внутри бытия, отношение бытия к бытию, а не «
мышления» к «бытию» как противостоящих друг другу.
Опыт есть сама жизнь во всей ее полноте и со всеми ее бесконечными возможностями;
мышление есть само бытие,
объект знания присутствует в знании своей действительностью.
Сама проблема Канта: как возможен опыт, который дает материал познания, как устраивается он субъектом, сама эта проблема предполагает разрыв между субъектом и
объектом, между
мышлением и живым опытом бытия.
В церковном сознании дано тождество субъекта и
объекта, познающего и познаваемого,
мышления и бытия.
Критицизм и эмпиризм — лишь разновидности рационализма, так как и их исходной точкой является отделение субъекта от
объекта, отрывание
мышления от бытия, анализ элементов сознания, субъекта,
мышления, вырванных из живого целого, из непосредственного бытия.
Только допущение единого органического разума — Логоса в субъекте и
объекте соединяет
мышление и бытие, выходит за пределы противоположности рационального и иррационального.
Но оба они одной крови, для обоих субъект был безнадежно оторван от
объекта, оба сносились с живым миром через посредников, не знали непосредственного касания
мышления бытию.
По сравнению с
мышлением низшею формою религиозного сознания является то, что обычно зовется «верою» и что Гегель характеризует как знание в форме «представления» (Vorstellung): на ней лежит печать субъективности, непреодоленной раздвоенности субъекта и
объекта.
Притязание неокантианцев на всецелое порождение
мышлением объекта мысли (reiner Ursprung [Чистое первоначало (или первоисточник) (нем.) — одно из основных понятий в философии Г. Когена, обозначающее тот или иной исходный элемент, на основе которого формируется все достояние
мышления.
Только в
мышлении достигается «то тожество, при котором знание полагает в своем
объекте себя для себя», оно «есть дух, разум, опредмеченный для самого себя» (121).
Догмат нарушает, вернее, не считается с основным требованием логической дискурсии (с такой отчетливостью формулированным Г. Когеном), именно с непрерывностью в
мышлении (Kontinuität des Denkens), которая опирается на порождении им своего
объекта (reiner Ursprung [Чистое первоначало (или первоисточник) (нем.) — одно из основных понятий в философии Г. Когена, обозначающее тот или иной исходный элемент, на основе которого формируется все достояние
мышления.
Интеллектуалистически истолковывая религию, Гегель берет ее лишь как вид
мышления, как плохое, недостаточное философствование, и в этом качестве, конечно, отводит ей низшее место за то, что она сознает истину лишь в виде «представления», т. е. дуалистического противопоставления субъекта и
объекта, человека и божества.
Мышление «порождает» свои частные
объекты путем логического преодоления жизненно данного ему
объекта, не им созданного, но ему властно повелевающего.
Мысль логически расщепляет и приспособляет себе этот
объект, но он существует до
мышления и от него независимо, поэтому он задан
мышлению, он задача задач, к которой ведут все отдельные усилия мысли.
К
мышлению об обществе, свободном от категорий господства и рабства, неприменимы обычные социологические понятия, оно предполагает отрешенность, негативность в отношении ко всему, на чем покоится общество в царстве кесаря, т. е. в мире объективированном, где человек становится тоже
объектом.
Познание целиком определяется
объектом,
мышление лишь отображает
объект.
Реалистические критики идеализма, защищающие философию
объекта, забывают, что активность субъекта совсем не тождественна
мышлению, что сам субъект причастен бытию, экзистенциален, что через субъект возможно подлинное познание реальности.